Все описанные события реальны и имели место в Калуге в 2018 году. А вот имена героев и названия компаний изменены, чтобы их никто не узнал. Хотя в этой истории себя узнают многие.
Плохое предзнаменование
Как правило, доброе утро не начинается с блокировки банковского счета. Доброе утро начинается с семейного завтрака, с ребенка, проснувшегося в хорошем настроении, с хорошей погоды. Еще нужна какая-нибудь приятная мелочь: любимый человек тайком положил конфетку в карман, первые солнечные лучи, очень красиво разбегающиеся по тонкому льду на лужах во дворе, или в «плейлист дня» наконец-то подтянулись нормальные песни. А когда уже в 8 утра клиент орет в трубку, что счет его компании заблокирован – это плохое предзнаменование. И утро будет дрянь, и день не очень. Особенно если вы бухгалтер.
— Почему я должна до вас дозваниваться? – Кричала в трубку Людмила, генеральный директор рекламной компании «КалугаНаружка». — Что вы там натворили? Почему нам банк сообщает, что наш счет заблокирован?
— Я не знаю, почему ваш счет заблокирован. – Ответила Женя и тут же пожалела. И новость неприятная, обвинения и крик, и все в маршрутке оглянулись и, кажется, стали прислушиваться.
— А кто должен знать? Очень профессионально! Дайте мне телефон того, кто знает!
— Вы письмо получили, или вам позвонили, или что случилось? – Попыталась Женя перейти к конструктиву.
— Письмо пришло. Вот сегодня утром Татьяна Николаевна, открыла почту и оказывается, что все наши вчерашние платежи приостановлены и счет заморожен. Тут написано про отмывание денег! Это значит, что денег вообще даже снять нельзя? – Последний вопрос прозвучал почти жалобно и предназначался Татьяне Николаевне. В ответ красноречиво прозвучала тишина.
— Перешлите это письмо мне, пожалуйста. Сами никому не звоните. Во-первых, это могут быть какие-нибудь мошенники, во-вторых, возможно что-то просто напутали, а в-третьих, у Центробанка есть 128 признаков сомнительных операций, по которым банки должны замораживать счета. В любом случае, деньги никуда не делись, а блокировка просто формальность. Мы разберемся.
Листовки из подполья
Есть такие компании, как зал в краеведческом музее. Заходишь в такой зал и удивляешься: «люди и вправду вставали, чтобы переключить канал на телевизоре? Контакты всего города хранились в одной бумажной книге? Это законно вообще? А что значит «проявитель фотографий»?.. Это типа принтер?.. То есть карта памяти была в виде пленки?»
И вот «Калуганаружка» была из таких. В конце 90-х все эти графопостроители, ризографы, плоттеры, фальцевальные машины и пробиватели люверсов были как сейчас приложения с нейросетями – неведомой фигней, которая очень нужна любому бизнесу, пусть до конца и непонятно, зачем. Рекламный рынок был диким, обширным и бездонным – денег хватало всем, а порог вхождения был минимален. А в случае с будущим директором «Калуганаружка» Людмилой — его вообще не было.
Знакомый попросил подругу Людмилы распечатать на рабочем принтере объявление о продаже гаража – штук сто, не больше. Подруга переживала, поскольку и бумага, и тонер – казенные, и надо было как-то исхитриться, чтобы коллеги не спалили. Все мы бывали в таких ситуациях… А институт, где работала молодой специалист Людмила как раз недавно купил ризограф формата А3. Людмила согласилась подруге помочь. За небольшую плату, конечно. Это был первый заказ.
Друг подруги понял, что тут есть возможность подзаработать, стал приносить на печать листовки для почтовых ящиков и всякие флайеры. Через полгода Людмила подала в газету объявление о полиграфических услугах и дело пошло еще шибче: объявления, афиши концертов, билеты для бани и даже бланки рецептов для поликлиник – ризограф жужжал ночи напролет. Резака в институте не было, приходилось работать линейкой и скальпелем, а вынос готовой продукции с территории института и вовсе принимал неприличные формы.
Со временем бумагу и картриджи Людмила стала покупать самостоятельно, но это лишь ненадолго отсрочило неизбежное разоблачение подпольной типографии в стенах (оборонного вообще-то!) института. Директор института, пожилой уважаемый ученый, был очень разочарован таким «молодым специалистом» и, конечно, Людмилу уволил, но уходя, она поборола стыд и предложила: «А давайте я у вас этот ризограф куплю?»
Так в городе появилась еще одна молодая, динамично развивающаяся рекламная компания. Минитипография, фальцовочные машины и брошюраторы, плоттеры, полноцветная печать на футболках. Штат разросся так, что в какой-то момент даже встал вопрос о дроблении на два юрлица, чтобы не менять налоговый режим. Печатники, менеджеры по продажам, водители, курьеры, расклейщики… и бухгалтерия сразу из шести человек, во главе которых встала подруга Людмилы, Татьяна, которую все, как это заведено с главбухами, называли по имени-отчеству: Татьяна Николаевна.
И развивалась компания, как это часто бывает, ровно до того момента, когда генеральному показалось, что бизнес стал работать сам по себе. А случилось это незадолго до 2008-го года.
В том мечтательном и щедром времени бизнес и застрял: печатники левачат и воруют расходники для типографий в собственных гаражах, менеджеры ведут клиентскую базу в блокнотах, а бухгалтерия… До увольнения четырех из шести бухгалтеров и передачи всего кроме первички на аутсорс, бухгалтерия стабильно нарабатывала себе на реальный уголовный срок.
Усилиями Жени и коллег «Калуганаружка» вернулась в правовое поле, но в ногу со временем не зашагала. А потому Татьяна Николаевна, придя на встречу в банк, очень волновалась, причем по совершенно невозможным поводам, вроде того, что банк узнал, о том, что Людмила поставила на баланс компании свой новый джип.
— А вдруг так нельзя?
— Все только так и делают.
Встреча с банковским сотрудником ясности добавила немного. Он удостоверился, что запрос делает именно то юрлицо, чей счет заморожен, принял заявление, но причину блокировки не назвал – этим, мол, другой отдел занимается. Но видя, как трясется Татьяна Николаевна, повернулся к Жене и сказал:
— Ответ будет в течение трех дней. Но судя по коду, блокировка произошла из-за действий, совершенных в течение последних суток. Посмотрите операции.
— Мы вчера наличные снимали. – Вспомнила Татьяна Николаевна.
— Много?
— Шестьсот тысяч, но мы каждый месяц их снимаем, на зарплату.
— Ну вот, подходящий повод. Нужно будет дать разъяснения и обосновать выдачу зарплаты наличными.
— Заявление сотрудников подойдут? – спросила Женя.
— Должны.
Женщина просто что-то напутала
В офисе Женю ждал еще один сюрприз, который поначалу вовсе не выглядел таким уж неприятным. Служба внутреннего аудита, перепроверявшая работу бухгалтеров, попросила прояснить странность в зарплатной ведомости, другого Жениного клиента – завода «Циклон».
Ничего странного там не было, просто одна из сотрудниц бухгалтерии завода получала ежемесячную премию в 5 тысяч рублей. Но, поскольку завод постоянно боролся за заказы Минобороны, аудиторы придирались ко всему, чему могли, и попросили Женю рекомендовать заводу четко прописать, за что выдается премия и если это на самом деле надбавка, то и оформить ее как надбавку.
Вроде как мелочь, но очень не вовремя. Женя написала на завод короткое письмо, предчувствуя, что тамошнему главбуху это не понравится. Заблокированный счет был важнее, тем более, что теперь было в целом понятно, что делать. В тот момент все показалось простым. Но только до тех пор, пока, вернувшись в офис, Татьяна Николаевна не взглянула на выписку с банковского счета. А когда не нее посмотрела Женя, все стало еще хуже.
— Тут в программе какой-то глюк, одно снятие наличных, почему-то на два дня отразилось. – Облегченно радовалась Николаевна. – Я тебе отправила на почту, ты смотришь? Смотри мы снимали 18-го. А отразилось 18-го и то же самое вчера, 19-го.
— Это два разных снятия. Номера чеков разные.
— Мы один раз в месяц деньги снимаем. Зачем нам два дня подряд одну и ту же сумму снимать?
— Татьяна Николаевна, послушайте меня. За два дня со счета компании, дважды сняли по 600 тысяч. Кто снятием занимается?
На той стороне повисла какая-то растерянная тишина. Потом послышалось, как Татьяна Николаевна положила трубку на стол и вышла из кабинета. Женя замерла, стараясь не думать о том, что именно произошло, но только о том, как это теперь исправлять. Нужно как-то объяснить банку, снятие суммы, превышающей законный лимит: ошибка бухгалтера, недопонимание или, что-то в этом роде. Пожилая женщина просто что-то напутала. Как доказать это банку? Показать, что все снятые деньги в кассе?
-Она сегодня не вышла на работу. – Тихо сказала Татьяна Николаевна пустым, без эмоций голосом: — Не вышла. Надо, наверное, сейф проверить, да?
— Да. Надо.
— Сейчас. Я посижу немного и потом пойду проверю, хорошо?
— Пусть срочно пишет заявление в полицию и передает им все возможные контакты. – Напутствовал Женю генеральный директор. – Скорее всего она уже в теплых странах, или на подлете к ним, но надо, чтобы они использовали любую возможность ее отыскать. По крайней мере будут заняты. Деньги эти мы вернуть не сможем, но должны сосредоточиться на том, чтобы разблокировать счет. Собирай доказательства, пиши заявление в банк, прилагай копию заявления в полицию – дальше сама знаешь.
— Я боюсь, что к зарплате мы не успеем счет разморозить.
— Это будет плохо. Скажи им, что мы предоставим им рассрочку на наши услуги. Форс-мажор, мы все понимаем. Хотя какой там форс-мажор — сплошь и рядом убегают.
— Ничего не предвещало. Никто с ней не ссорился, никогда зарплату не задерживали. Мы в хороших отношениях были – Вспоминала Людмила, нервно постукивая ложкой по кофейной чашке. – Много там?
— Пока непонятно, – Женя и Татьяна Николаевна проверяли кассовую книгу. Сейф оказался пуст и теперь стоял в углу распахнутый и чернеющий, как труп со вспоротым брюхом. Рабочий беспорядок в кабинете теперь напоминал следы борьбы, а женщины, сверявшие чеки с записями в старомодном гроссбухе смотрелись, как эксперты криминалисты в поисках отпечатков.
— О каком доверии к людям вообще можно говорить? Вот мы купили однушку на Правом берегу. Здесь в квартире ремонт затеяли, и чтобы было где жить, взяли небольшую однушку. Просто чтобы перезимовать. Оказалось, что управляющая компания нам за капитальный ремонт по два раза квитанции выставляла. Во-первых, какой капитальный ремонт в новостройке, а во…
— Миллион. – Тихо выдохнула Татьяна Николаевна и откинувшись на спинку стула тревожно посмотрела на начальницу. А та замерла, уставившись вдаль, и быстро подвела итог:
— Итого: два миллиона двести тысяч.
— Это минимум. – Резко сказала Женя и начала собираться. – В документации бардак, она могла таскать у вас деньги месяцами. Вызывайте полицию. Я составлю письмо в банк.
Женя решила, что не станет сочувственно убиваться вместе с потерпевшими – слезами горю не поможешь. Все что случилось, конечно, очень обидно и сбежавшая, конечно, совершила преступление, но возможность совершить это преступление у нее появилась по недосмотру руководства, которое теперь рассуждало о доверии.
Женя была рада выбраться на свежий воздух и дать глазам, уставшим от корявого почерка, отдохнуть на сизых осенних сумерках. Но только прогулка начала приносить удовольствие как зазвонил телефон.
— Женечка, я ничего не поняла. Ходила с вашим письмом к Игорю Ивановичу, он тоже не понял. – Жаловалась на удивление дружелюбная главбух завода «Циклон». — Просит вас лично все объяснить.
— Там суть в том, что остальные зарплаты у вас без постоянных премий, а тут регулярная фиксированная премия для одного сотрудника. Я сама не понимаю, почему наши аудиторы за нее зацепились. Если это премия за какую-то дополнительную работу, то лучше, добавить это работу в должностные обязанности, премию добавить к зарплате.
— Да мы сами не помним за что эта премия. Я у Ивановича спрашивала, он не помнит, я не помню, никакого приказа найти не могу.
— Ну надо у сотрудницы спросить, может она помнит.
— Завтра спросим.
Возникла неловкая пауза. Жене нечего было добавить, но завершать звонок первой, было не вежливо. Так и шла, молча прижимая телефон к уху.
— Женечка, может вы заедете, объясните Игорю Ивановичу в чем там дело. Он завелся прям из-за этой премии.
«Вот этого мне как раз и не хватало!» — подумала Женя и ответила:
— Конечно, давайте завтра заскочу.
Матерный взрыв возмущения
Игорь Иванович был руководителем типа «отец солдатам». Свою работу на заводе он воспринимал как службу, на вроде военной. Т.е. был честным, дисциплинированным, бдительным директором, строго хранил военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все уставы и регламенты. Берег военное и народное имущество. Стойко переносил тяготы и невзгоды промышленного производства в России. А если же он нарушит эту торжественную… Короче это был добрый и участливый дядька, которого все очень любили.
— Так, Евгения, чай или кофе? У нас кофе-машина хорошая. Нет? Чайку? Ну и правильно. У нас как раз печенье там должно было остаться, – окружал Игорь Иванович гостью своей неловкой заботой.
Чаевничать в кабинете директора завода рано утром было довольно неуютно. Работа кипела, то и дело врывался кто-нибудь с бумагами, чертежами, жалобами и трехэтажным матом. Женя сгорала от неловкости из-за того, что из-за нее занятой человек вынужден вникать в какой-то пустяк. С другой стороны, именно потому, что он вникал решительно во все пустяки, он и был таким занятым человеком.
— Сейчас мы нашу Сидорову позовем и спросим, за что мы ей премию платим, вы, Евгения, расскажите, как нам это дело надо правильно оформить, чтобы все по закону. – Наметил Игорь Иванович, план действий.
— Да и сейчас все по закону…
— Алло, Сидорова? Игорь Иванович, беспокоит. Будь добра, зайди ко мне на минуточку.
Пришедшая девушка была молода, красива и уверенна в себе. Было видно, что директора она не боялась, хотя и несколько робела, от неожиданного внимания. А вот внезапный и, пожалуй, слишком прямой вопрос ее обидел. Но не испугал.
— Я что-то сделала не так? Где-то накосячила? – глаза у нее намокли.
— Да нет. просто вот наши помощники по бухгалтерской части считают, что премию эту нужно как-то переоформить.
— Ну конечно, давайте переоформим! Мне так тоже не очень удобно.
— Вот и хорошо. А за что мы ее тебе платим?
— В каком смысле за что, Игорь Иванович?
— В прямом, Сидорова, в прямом.
— Ну как…
— Что как?
— Ну Игорь Иванович.
— Что «Игорь Иванович»?
— Сказать?
— Скажи, пожалуйста.
— Ну это же вам откат. На представительские расходы.
Дальнейшее Женя описала как «матерный взрыв возмущения». Беседа превратилась в допрос с пристрастием от очень злого милиционера. Игорь Иванович кричал, бил кулаком по столу, вспоминал свой трудовой путь, уголовный кодекс СССР, указывал Сидоровой на ее возраст, угрожал ухудшением собственного здоровья, делал общие критические замечания относительно социально-экономической ситуации в стране и косвенно призывал к свержению существующего конституционного строя.
Сквозь слезы и задыхаясь от напрасно нанесенной ей обиды, Сидорова показала следующее: Три года назад, другая сотрудница бухгалтерии, некто Петрова, в доверительной форме сообщила ей, что директор предприятия ежемесячно несет серьезные представительские расходы, на покупку цветов, конфет и алкогольных напитков, которые он дарит работникам по разного рода торжественным случаям. Петрова предложила Сидоровой помочь директору и предприятию в целом. Для этого Сидорова должна была получать и обналичивать специально выписанную ей ежемесячную премию. Деньги она должна была передавать Петровой с тем, чтобы та передавала их директору.
— Я всю жизнь на этом заводе работаю, я все повидал, но такого не видел. Раньше за такие вещи, за такие хищения!.. Соплячки же еще, а туда же! Я из-за вас начну коньяк по утрам пить, от нервов! Понятно, что все мы, вся страна, я извиняюсь, в жопе, но всему же есть предел! Если мы все вместе, по такому пути, мы всю страну просрем, я извиняюсь. Нужно что-то менять!
Игорь Иванович, пошатываясь от перенапряжения, подошел к своему столу, взял мобильник.
— Ну-ка диктуй мне номер Петровой. Она ведь у нас в декрете? Ты все равно ей деньги отвозила? И ничего не ёкнуло у тебя? Ну дурехи.
Подождав, пока на том конце отзовутся, он расправил плечи и зачем-то сделав очень суровый взгляд прорычал.
— Я все знаю про премию. Вернешь Сидоровой все до последнего рубля. Даю два месяца. А иначе иду в милицию. Ты все поняла? ТЫ ВСЕ ПОНЯЛА?
Бросив телефон на стол, он облегченно выдохнул и улыбнулся:
— Так, с этим разобрались. Евгения, большое вам спасибо за бдительность.
— Мне деньги просто в кассу внести, да? – шепотом спросила Сидорова.
— Оставь себе. Премия тебе за попытку помочь предприятию.
Всю встречу просидев молча, Женя, и уходя, ничего не сказала. Сколько денег вытекало из завода через такие вот премии и прочие, едва заметные на общем фоне, мелкие платежи. Спросил ли себя об этом Игорь Иванович?
Сама возможность таких неправильных ситуаций действовала на Женю удручающе. Для бухгалтеров должна быть точно такая же техника безопасности, как и для рабочих в цехах. Упадет на кого-нибудь балка, первым делом спросят: «а почему он без каски по производству гуляет?» А тут три года воровства и просто все верни.
Немое возмущение человеческой нерациональностью стало еще больше, когда через два дня, проблемы «Калуганаружки» разрешились точно таким- же образом.
— Скажите, чтобы нам разблокировали счет. Мы все уладили – прозвучал усталый, но успокоенный голос Людмилы. – Она нашлась, мы все решили.
— Это не так работает. Они не по нашей просьбе счет блокировали. И что значит все решили? Вы ее нашли?
Оказалось, что обокравшая компанию сотрудница купила себе дом. Взяла деньги из сейфа, недостающую сумму сняла со счета и прикупила домик с участком в районе Больших Козлов. А потом пришла к Людмиле, поплакала, попросила не сажать ее в тюрьму, обещала взять кредит и все постепенно вернуть.
— Я понимаю, что можно по-человечески простить. Я бы может и сама простила. Но это ведь мягко говоря «звоночки». – Объясняла Женя генеральному свои переживания. – И в одном, и в другом случае этого можно было избежать, если нормально, не как-то суперсложно, а просто нормально организовать работу бухгалтерии. Ну ладно они раньше об этом не думали, но теперь-то? Теперь-то уже все, уже не дзинь-дзинь, уже – БУМ-БУМ! Мы со своей частью работы можем быть сколько угодно хорошими, но пока там такой простор для воровства…
— Ты думаешь, что нормальная реакция на такое – это полная реформа, изменение регламентов и алгоритмов работы и т.д. Но на самом деле нормальная реакция – это отрицание. Этим руководителям проще не знать ответ на вопрос сколько у них сознательно или несознательно крадут каждый день. Знаешь почему им проще не знать? Потому что ответ заставит их измениться.
